Выступления Анастасии Мишиной и Владислава Мирзоева всегда были яркими, искрящимися и звонкими, как конфетти – беспроигрышный атрибут любого праздника, при появлении которого сложно сдержать улыбку и не начать аплодировать. Ребята успели завоевать не только титулы победителей финала Гран-при и вице-чемпионов мира среди юниоров, но и любовь зрителей, которые долго не могли смириться с распадом их пары. Настя продолжила выступать с Александром Галлямовым, а Владу пришлось закончить с карьерой спортсмена. Однако он не пропал с фк-радаров и стремится реализоваться в своём виде спорта, но уже в другой роли.
Сейчас Влад тренирует детей, занимается судейством и очень активно учится – всему, что может помочь ему внести свой вклад в развитие фигурного катания. У него по-прежнему большие амбиции и, судя по нашей беседе, талант к дипломатии: настолько он рассудительный, а его ответы – взвешенные и грамотные.
– Начнем с темы, которую сейчас сложно обойти стороной – пандемия и самоизоляция. Будни спортсмена на карантине мы все себе уже примерно представляем благодаря множеству прямых эфиров, zoom-тренировок и интервью. А как выглядели будни тренера в этот период?
– Я проводил занятия со своими спортсменами в дистанционной форме. Сначала я составлял им программу, они ее выполняли и присылали мне свой спортивный дневник и видеофрагменты выполняемых элементов. Я в ответ писал им ошибки и указания, как их исправить. Потом мы стали проводить тренировки в онлайн-формате: в скайпе, в зуме.
В общем-то этим и были заняты мои будни. Плюс, я сейчас учусь в двух институтах. У меня с карантином как раз совпала сессия: и там, и там сдавал ее в дистанционном формате. Получается, что целый день за компьютером проводил.
– Ты активно поддерживал тренд на тренировки онлайн, ставший необходимостью в этот период. Как тренер, оцени, насколько они были эффективны?
– Тренировки в онлайне никогда не заменят обычные. Как временная мера – да, в ней тоже есть свои плюсы. В каком-то аспекте такие занятия даже была полезны.
Они были направлены в основном на общефизическую подготовку. В обычном режиме у нас не было возможности уделять ей столько времени, сколько мы работали над ней на карантине. Дети, которые регулярно занимались, неплохо окрепли физически, и это помогло им намного быстрее восстановиться, когда они вышли на лёд. Если честно, я был настроен более пессимистично и предполагал, что на восстановление уйдет гораздо больше времени, но на это потребовалась буквально неделя. Понятно, что форма у ребят была не так хороша, как до карантина, но все равно превзошла мои ожидания.
Еще один плюс – можно было уделить внимание вещам, на которые обычно не хватает времени или которые не замечаешь вживую на катке, но видишь на видео. Но без льда и без коньков нашего вида спорта, конечно, не может быть.
– Большой минус карантина заключался в нехватке не только тренировок, но и соревнований. Ты подошел очень креативно к решению этой проблемы и придумал показательные выступления онлайн. Как возникла эта необычная идея?
– Некоторые тренеры, мои коллеги, проводили какие-то необычные тренировки, придумывали разные форматы. Я на это смотрел и думал, чего бы мне такого интересного организовать. И в какой-то момент хоп – осенило: можно попробовать провести соревнования в онлайн-формате.
Но называть это именно соревнованиями не хотелось. Все-таки, когда участники показывают свои программы на полу, а не на льду, оценивать элементы объективно практически невозможно, поэтому назвал всё это показательными выступлениями. Но места между спортсменами мы все равно распределяли. Естественно, обычную систему оценивания применить там было невозможно, поэтому создал свою, взяв классическую и всем знакомую за основу.
Я приглашал реальных судей, в том числе высокого уровня. Они тоже соскучились по судейству, и тут хоть какая-то возможность окунуться в этот процесс представилась. От них, кстати, были очень положительные отзывы. Никто не жаловался, что было нудно или неинтересно.
В основном участвовали, конечно, мои спортсмены, с которыми я работаю в СШОР «Звёздный лёд», и те, кто когда-то приезжал ко мне на сборы или постановку программ. Но ребят с других городов тоже было очень много. Я специально запускал рекламу в инстаграме, благодаря которой нашлось много желающих присоединиться к нашему мероприятию. Кто-то даже не по разу участвовал: мы успели уже трижды провести такие показательные.
– Опиши в общих чертах, как все это происходило. Очень сложно представить себе такие выступления вне ледовой площадки.
– Всё было как на настоящих соревнованиях. Участники надевали костюмы, девочки, кто хотел, делали прически и макияж. Кто-то выступал у себя в комнате, кто-то на улице, когда уже стало можно выходить. Тем, у кого есть свой частный дом было чуть попроще, они у себя во дворе программу показывали.
Я предлагал спортсменам самим выбрать, какую они хотят показать программу, короткую или произвольную, а у детей с юношеским разрядом хоть как программа одна. Была традиционная шестиминутка – ребята разминали свои элементы. Потом включалась музыка, они исполняли свою программу на полу, а судьи выставляли оценки. В принципе, все спортсмены, даже высокого уровня, всегда проходят свои программы в зале. Так что это было достаточно привычно для всех.
Мы не делали ставку именно на соревновательный элемент: не хотелось потом получать негативные комментарии, что всё это необъективно. Понятное дело, что это так. Но даже по тому, как дети на полу показывают программу, их можно распределить по уровням подготовки и присудить им места.
Результаты мы не объявляли сразу, как это делается на обычных соревнованиях. Я хотел что-то такое придумать, но не хватило чуть-чуть времени, чтобы доработать систему. Пока что обходился тем, что в конце составлял списки и рассылал всем результаты.
– Как выглядела твоя система оценивания?
– Я пока не разделял оценку на технику и компоненты. Там было 5 общих критериев, и в них входило все: и техника, и артистизм. В каждом критерии была градация от 0 до 10 с шагом в полбалла, как в оценке за компоненты в привычной нам системе. Чтобы судьям было немножечко полегче оценивать выступления, я прописал соответствие баллов классическим оценкам: пятерка – столько-то баллов, пятерка с минусом – чуть поменьше. Иначе «попасть» в оценку от 0 до 10, когда спортсмен показывает программу на полу, очень сложно. А так видишь, что один критерий выполнен где-то на четверочку с минусом, смотришь в инструкцию – четверка с минусом соответствует такому баллу, его и ставишь. В сумме из этих критериев и складывался итоговый результат.
– Я обратила внимание, что это мероприятие вызвало большой отклик у твоих коллег, спортсменов и их родителей.
– Это было очень приятно. Моя цель заключалась в том, чтобы увлечь спортсменов и разрядить обстановку онлайн-тренировок. Занятия по зуму со временем становятся немножечко нудными, сколько бы ты ни пытался придумывать что-то новое. На каждой тренировке я старался либо вставлять новое задание, либо какое-то упражнение модифицировать. Но такие занятия все равно постепенно превращаются в рутину. По началу детям было прикольно, они говорили «вау-вау, интересно», а потом этот интерес стал угасать.
Показательными выступлениями получилось как-то оживить тренировочный процесс. И мои спортсмены стали как-то поживее заниматься, и от родителей ребят из других городов я слышал, что им это помогло. Я потом почти на каждой тренировке слышал вопрос: «А когда у нас следующие онлайн-выступления?»
– Ты примерил на себя три основные роли, существующие в любом спорте: спортсмен, тренер и судья. В какой из них тебе комфортнее?
– Во всех (смеется). Я бы очень хотел продолжить карьеру спортсмена, если бы была возможность. Мне и сейчас иногда очень хочется выступать. Тренером я всегда хотел стать, когда закончу с большим спортом. Судейство тоже давно привлекало. Еще выступая на высоком уровне, я планировал, что в дальнейшем стану судьей. Так что я себя в равных пропорциях во всех трёх ипостасях ощущаю комфортно.
– Раньше ты воспринимал фигурное катание с точки зрения спортсмена. Под фигурным катанием я имею в виду тренировки, выполнение элементов, оценки. Изменилось ли что-то в твоём восприятии, когда ты перешел в роль тренера и судьи?
– Я же достаточно поздно начал заниматься фигурным катанием, поэтому у меня никогда не было юношеского максимализма в отношении оценок. Не было такого, чтобы я увидел свои баллы и обиделся на судей. Я всегда вдумчиво относился к оценкам, поэтому мое отношение не изменилось кардинально.
Тренировки как спортсмен и как тренер, конечно, воспринимаешь по-разному. Но так как заниматься фигурным катанием было сугубо моим личным желанием, я к этому процессу всегда относился ответственно.
Как спортсмен, ты стараешься слушать тренера и выполнять всё, что он говорит. Если доверяешь тренеру, а если ты с ним работаешь, значит, ты должен ему доверять, то все строится по принципу: он сказал – ты сделал. Надо просто положиться на своего наставника, не задавая лишних вопросов. Я не говорю о каком-то беспрекословном повиновении. Диалог нужен, но спортсмен не должен диктовать свои условия.
Как тренер ты становишься ответственен за всё, что делает твой спортсмен, за все детали его подготовки. И это серьезная умственная работа. Ты должен загадывать наперёд и строить тренировки так, чтобы понимать, что через месяц у спортсмена будет вот такой результат и будут получаться вот такие элементы. По крайней мере я сейчас стараюсь работать по такому принципу, а опыт покажет, правильно это или нет.
– На что ты стал обращать больше внимания, когда стал заниматься судейством?
– Судейство даёт мне большое преимущество в тренерской работе. Существует просто огромнейшее множество нюансов, о которых я может быть и знал бы, но явно не в том объеме, в котором знаю сейчас, занимаясь судейством.
Проблема многих тренеров в том, что они знают правила, но не знают детальных критериев, за счет которых можно повышать уровень элементов и оценку за их выполнение. И достигать этих уровней быстрее и легче, чем они это делают. А я, как судья, знаю все тонкости и потайные ходы, которые позволяют получать более высокие баллы с меньшими затратами времени.
– Бывает, что подсказываешь кому-то из взрослых спортсменов какие-то нюансы?
– Да, у меня много товарищей и друзей в составе сборной России и Санкт-Петербурга. Бывает, они и сами у меня что-то спрашивают, бывает, я что-то замечаю. Я, естественно, никогда не навязываюсь, но, если кому-то надо, всегда с удовольствием отвечу и помогу.
– Ты один из немногих успешных спортсменов, кто после окончания карьеры занялся судейством. Как думаешь, почему мало кто из фигуристов, закончив со спортом, идёт по этому пути?
– Спортсмены, достигшие высоких результатов, получают выгодные контракты. Кто-то идет на телевидение, кто-то – в журналистику, многие уезжают выступать в шоу. Судейство в сравнении с этим не самое прибыльное занятие. Дело не в меркантильности, но зарабатывать на жизнь тоже чем-то надо, поэтому в судьи в основном идут те, кому это правда очень нравится. Или тренеры, чтобы углубиться в детали.
Я, например, очень люблю наш вид спорта. Как у спортсмена у меня были хорошие результаты, но, к сожалению, они не были какими-то грандиозными. Не успел, не получилось стать призером взрослого Чемпионата мира или Олимпийских игр. Но мне очень хочется внести весомый вклад в развитие фигурного катания, поэтому я стараюсь развиваться во всех возможных ипостасях, чтобы в чем-то преуспеть в большей степени.
– Что тебя привлекает в работе спортивным судьей?
– Мне сам процесс нравится. Атмосфера соревнований, выступления, выставление оценок... Я являюсь техническим специалистом: наша бригада просчитывает уровни, количество шагов, поворотов... Это всё интересно.
Как бывший спортсмен я сам очень близок к ребятам, которые перед нами катаются, изнутри понимаю всё, что с ними происходит. Судьям, которые сами фигуристами не были, сложнее осознать и прочувствовать, какой объём работы проделывают ребята, какой труд стоит за их выступлениями, которые мы оцениваем.
– Есть в судействе что-то, что тебе даётся или давалось на первых порах тяжелее всего?
– Сложно отключиться от каких-то человеческих симпатий. Мне кажется, всем судьям это дается достаточно трудно, но в этом и заключается профессионализм. А наличие своих предпочтений и любимчиков – это в принципе главная проблема судейства.
– Тебе приходилось судить тех, с кем ты сам когда-то соревновался? Как ощущения?
– Было дело. По ощущениям нормально, лучше у них спросить, каково им было выступать (смеется). В тот момент я не воспринимал их как своих бывших соперников. Сейчас я судья, а они спортсмены. Моя задача – оценивать их, а их – показывать максимально возможный результат. Я стараюсь быть профессионалом.
– Твоя квалификация позволяет тебе судить танцы на льду. В моем представлении это тот вид фигурного катания, в тонкостях которого разобраться крайне сложно, если ты сам не танцор.
– Танцы на льду – это правда очень сложно. Мне их пока что достаточно трудно судить, особенно если сравнивать с одиночным и парным катанием – на них работается легко.
В танцы на льду я решил углубиться, потому что стало интересно. У меня много знакомых и друзей в этом виде выступает, и я давно пытался как-то вникнуть в их правила, разобраться, за что уровни получают. Перед тем, как сдавать экзамен, я провел очень большую работу. Посещал тренировки танцоров в нашей Академии, изучал их элементы, шаги, дорожки. Если ты сам не танцор, то сдать экзамен без дополнительной подготовки, пройдя семинар, вряд ли получится.
– Помоги посмотреть на прокат глазами человека из судейской бригады. Как все успеть: заметить все технические нюансы, выставить оценки и при этом получить впечатление от программы?
– Для этого судейская бригада и разделена на техническую и линейную. Техническая панель следит за докрутами на прыжках, уровнями элементов и чистотой выполнения шагов. Всё. Всё, что касается впечатления от программы, интерпретации, хореографии, артистизма, – уходит на второй план. Если успел это тоже углядеть, то молодец. Но ты четко заточен на оценивание элементов.
Например, возьмем парное катание. Спортсмены выполняют подкрутку, а я в это время слежу за элементом от начала захода и до приземления партнерши: какие шаги сделала пара и достаточно ли их для получения уровня, что партнерша сделала в воздухе, как партнёр поймал её и какой они сделали выход.
Грубо говоря, программа делится на сегменты от элемента к элементу. Я не обращаю внимание, насколько музыкально или на какой скорости выполнен тот же подкрут. Я это успеваю увидеть, но это не моя основная задача.
– Какая система оценивания тебе кажется более удобной и объективной: с градацией оценок +3, +5 или может, 6.0?
– Я, кстати, систему 6.0 еще успел застать. По-моему, когда я начал выступать, уже приняли новую, но на детских соревнованиях еще сохранялась старая. Я, конечно, не знаю всех её нюансов, но, прислушиваясь к мнению более опытных коллег, могу сказать, что современная система более объективна.
Что касается градации +3 и +5... Мне кажется, что размер GOE увеличили до +5, чтобы была возможность оценивать выступления более точно. Тут можно очень долго дискутировать. Кто-то говорит, что это наоборот лазейка для судей. Но мне эта система видится наиболее продуктивной.
– С точки зрения технического специалиста, как ты думаешь, насколько нужно разделение программ на техническую и артистическую, к которому сейчас то и дело возвращаются разговоры?
– Очень сложный вопрос. Как спортсмен, я больше за нынешнюю систему. А как тренер и судья, я не вижу ничего плохого в другом разделении.
Во-первых, это что-то новое. У нас уже очень давно существуют короткая и произвольная программы. Только в танцах недавно переименовали короткий танец в ритм-танец, но сути это все равно не меняет. Может, такое нововведение стало бы глотком свежего воздуха в фигурном катании. Главный плюс такого разделения, как я вижу, – возможность продлить карьеру многим спортсменам и в частности спортсменкам. Мне кажется, это важно. В последнее время, к сожалению, у нас нет спортсменок, выступающих на протяжении большого периода времени, за творческим развитием которых можно было бы проследить. Сейчас многие девочки катаются на высоком уровне несколько сезонов, и всё, и это расстраивает.
Во-вторых, если разделение состоится, планируется проводить несколько награждений. Значит, будет больше медалей. Мне всегда обидно, что в той же спортивной гимнастике за одну Олимпиаду спортсмены становятся многократными чемпионами, в художественной гимнастике на Чемпионатах мира можно выиграть медали в отдельных видах и в многоборье... А у нас медаль почти на всех турнирах всего одна, только на Олимпиаде с недавних пор их может быть две: в личном замете и в команде.
Опять же, со стороны спортсмена я знаю, какой это огромнейший труд и чего это стоит – выйти на уровень хотя бы чемпионатов Европы и мира. Если у нас увеличится количество наград, это станет неплохим поощрением для спортсменов. С другой стороны, есть мнение, что это немного обесценит титулы. Сейчас у нас один комплект медалей, и все за него сражаются. Если ты его получил, то это супер-вау-топ. Но я не вижу ничего такого в том, чтобы воспринимать так все три комплекта: за техническую программу, за артистическую и за абсолютное чемпионство.
Так что в целом – я за такое разделение. Почему бы не попробовать? Но тут уже будет стоять сложная задача перед Международным союзом конькобежцев: проработать критерии оценивания программ так, чтобы они были максимально объективными и прозрачными.
– Давай попробуем пофантазировать, как выглядела бы идеальная система оценивания в твоём представлении?
– Чтобы сделать систему более объективной, мне кажется, все-таки нужно применять компьютерные технологии. Японцы же уже пробовали измерять пролётность и высоту прыжка, скорость выезда... Если будет больше подобных критериев для оценивания элементов, то баллы будут более понятными. Причем не только спортсменам и судьям, но и простым зрителям. Почему иногда разгораются споры между болельщиками? Потому что они не понимают, почему один спортсмен выиграл у другого. А дополнительные критерии сделают оценки более наглядными.
Но компьютеры в нашем виде спорта вряд ли смогут полностью заменить человека, а значит, всегда будет присутствовать фактор субъективности. Может, конечно, лет через пятьдесят изобретут роботов, которые смогут выставлять оценки за компоненты... Но пока я даже представить не могу, что это правда будет возможно.
– В каком направлении тебе хотелось бы развивать свой вид спорта?
– Мне хочется видеть фигурное катание интересным и зрелищным, но при этом, со своей стороны, мне хотелось бы попытаться сделать его менее травматичным. Это, конечно, очень сложно. Развитие технической сложности программ не остановишь, это нормально. Я вообще не противник элементов ультра-си. Но можно и нужно искать методики изучения этих элементов с наименьшими потерями. Понятно, что травмы в любом случае будут, мы все-таки на льду катаемся, но их можно минимизировать.
– На льду ты всегда был очень артистичным и экспрессивным. Какой ты в жизни?
– В жизни я тоже достаточно экспрессивный. Я весёлый, открытый человек, очень люблю с друзьями общаться. Когда с ними встречаемся, все время шутим, смеемся. Мне несложно знакомиться с новыми людьми. Я достаточно быстро вливаюсь в новый коллектив, может быть, потому что мне в детстве приходилось менять школы, переезжать в другой город...
– А какой ты тренер: спокойный, строгий, весёлый?
– Как тренер я достаточно строгий и признаю это. Я требовательный, но стараюсь быть объективным и справедливым. Похвалить, где нужно, поругать, когда это заслуженно. Но в целом, я более строгий, чем мягкий. Мое мнение – это более эффективно для достижения результата. Конечно, к каждому ученику нужен свой подход, но, когда работаешь с маленькими спортсменами, важно проявлять жесткость. Но не перегибать палку, разумеется.
– Тебе легко удаётся находить подход к детям?
– По-разному бывает, но этому надо учиться. Дети все разные: у каждого свой характер, свои особенности... Даже к деткам младшего возраста нужно проявлять индивидуальный подход.
– Что самое интересное в работе тренера?
– Когда на протяжении какого-то времени ты вкладываешь в ребёнка много своих сил, знаний и энергии, и потом видишь результат. Понимать, что все не зря – самое приятное. Еще наблюдать за детками очень интересно: за их характером, поведением. Они растут и меняются, в том числе под влиянием нашего спорта.
Мне очень хотелось бы поработать в парном катании со взрослыми спортсменами. Всё-таки я сам парник, мне этот вид ближе.
– Когда судишь соревнования, хочется выйти на лёд и самому откатать программу?
– Бывает такое, очень часто.
– Не скучаешь по соревновательному адреналину? Как восполняешь его нехватку?
– Скучаю, конечно. Но когда стоишь за бортиком и смотришь, как твои спортсмены катаются, переживаешь ничуть не меньше, чем когда сам выступал. В этот момент ты уже ничего не можешь сделать. Просто стоишь, смотришь и понимаешь, что это результат твоей работы. Чему научил, то спортсмен и показал. Самому выступать легче, потому что ты отвечаешь за свой прокат и еще можешь что-то изменить.
Тренеру важно сохранять спокойствие, потому что его состояние передается спортсмену. Нужно стараться вселять в него уверенность. Этому я тоже учусь. Когда сам соревновался, я всегда видел, в какие моменты тренер волновался и в какие был более-менее спокоен.
– Бывает, что свои выступления пересматриваешь?
– Бывает, да. Чаще всего кто-то просит показать, сам уже давно не смотрел... Всё равно приятно вспоминать те времена. Лёгкая ностальгия есть, конечно. Но я как любил фигурное катание, так и люблю.
– Есть какие-то моменты из твоей соревновательной жизни, которые часто вспоминаешь?
– Поездки на соревнования часто вспоминаются. Там ты встречаешься со своими друзьями, с которыми какое-то время не видишься. Сама обстановка на турнирах всегда очень приятная и торжественная. Мне всегда нравилось выступать на публике, в большом зале.
– Не могу не спросить, как так получилось, что тебе все-таки пришлось закончить со спортом?
– Так сложились обстоятельства... Не всё зависело от меня. Что я мог сделать, я сделал. Но не получилось, к сожалению.
– Ты же скатывался с новой партнершей. Почему не сложилось?
– Я тогда восстанавливался после операции и скатывался, чтобы просто восстановить элементы.
– В какой момент ты понял, что карьера спортсмена подошла к концу?
– Был такой ясный момент, но я, наверное, не могу о нем говорить. Произошло одно событие, и я понял, что на этом всё.
– Как думаешь, почему так часто перспективные юниорские пары, которые уже успевают достигнуть высоких результатов и на которые возлагаются большие надежды, в итоге расходятся? Ты прочувствовал это на своём опыте, может, у тебя есть какое-то понимание.
– Первое – это росто-весовые показатели. На юниорском уровне спортсмены ещё не сформировались физически. Девочка может вырасти, да и мальчик тоже... Но проблема возникает тогда, когда девочка подрастает, а мальчик нет, и ему становится тяжело.
Второе – это взаимоотношения партнеров. В подростковом возрасте их сложно выстраивать. Тут стоит сложная задача перед тренером – создать правильный климат в паре. Если пара распадается, возможно, у тренера не получилось найти подходящие слова. Кого-то может что-то не устраивать в партнёре. Здесь, опять же, тренер должен все регулировать. Как я говорил в самом начале: спортсмен выполняет то, что ему говорит тренер. Наставник должен регулировать такие моменты. Юниорские пары – это дети, подростки. У них еще не хватает своего опыта и мудрости в какой-то ситуации принять правильное решение.
Это две основные причины. Плюс, иногда амбиции партнёров не совпадают, у кого-то они перевешивают. Могут быть и личные причины. Кто-то потерял интерес, не хочет больше тренироваться, думает попробовать себя в другой сфере. Но такое бывает реже.
– Сейчас учёба – большая часть твоей жизни. Готовясь к интервью, наткнулась на твой пост с размышлениями как раз на эту тему. Ты придерживаешься непопулярного мнения, что красный диплом – это важно. Можешь как-то аргументировать?
– Это показатель твоего труда, твоей работу на протяжении определенного времени. Прежде всего – это нужно тебе самому.
– Мне в этом видится чисто спортивная черта – желание быть лучшим. А красный диплом – аналог золотой медали.
– Согласен. Спортивный характер и стремление быть первым переносится на другие сферы жизни.
– Ты упомянул, что учишься в двух вузах одновременно. Как так вышло?
– В одном вузе я обучаюсь по своей тренерской специальности – это университет имени Лесгафта. Сейчас поступил в аспирантуру, чтобы углубить свои знания и применять их в тренерской деятельности. А во втором институте, в РАНХиГС, заканчиваю магистратуру по направлению государственное муниципальное управление.
По началу было очень тяжело окунуться в незнакомую тематику, терминологию. Я много изучал литературы, ходил на лекции, потихоньку стал втягиваться. У меня с учебой в принципе никогда не было проблем, поэтому справляюсь.
Захотелось углубиться в эту, опять же, из-за желания внести свой вклад в развитие фигурного катания. Может быть, я смогу сделать это в качестве управленца. Не знаю, как сложится, но, если представится такая возможность, было бы интересно подойти к нашему виду спорта и с этой стороны.
Юлия Гладких
